«Я надеюсь, мы сможем в конце концов прекратить эту холодную войну», Ян Элиассон, заместитель Генерального Секретаря ООН, Киев, 6 марта 2014 года.
Вначале средневековая крепость, а потом цитадель советского тоталитаризма, Кремль со своими розовыми стенамиочень редко способствовал тому, чтобы любители свободы и справедливости чувствовали себя там как дома. Это как если бы правительство Великобритании сидело в лондонском Тауэре, а Франции – в Бастилии. И вот Россия вернулась к действиям, которые впоследний раз наблюдали при Советах.
Первый шаг к победе в новой «холодной войне» - признать то, что происходит. В 2000-х Запад был озабочен неприязнью к Бушу-младшему и, в то же время, борьбой с терроризмом. И пока гонялся за невидимым злом, реальный террорист набирал рейтинги в Москве. Розовые очки оптимизма ЕС не упали и после 8.08.08 в Грузии, ведь тогда грянул мировой финансовый кризис, и некогда было заниматься «задворками», где, как думал Брюссель, все по-прежнему ок. И даже когда Россия в 2010 году приняла военную доктрину с тем самым п. 20 о защите русского населения за границей, США с ультраголубем во главе начали «перезагрузку», которая таки вылилась в «перегрузку».
Признав масштаб проблемы, следующий шаг – отказаться от наивной идеи, будто Запад может повлиять на внутреннюю политику России. Это было возможным в эпоху Ельцина, когда люди, которые правили Россией, – или хотя бы часть из них, – действительно хотели присоединиться к Западуи прислушивались к советам о том, как достичь этой цели. Теперь уже нет смысла искать друзей среди вражеских кланов в Кремле. Их взаимная ненависть, возможно, и приведет к изменениям, но никак не в интересах Запада.
Консенсус по поводу отношения к России на протяжении последней холодной войны формировался очень медленно, поэтому и сейчас новый консенсус не сформируется моментально. Во-первых, Европа и Америка должны уяснить, что одна из целей – разъединить их. Америка не должна принимать раскольнические соглашения с Россией в сфере безопасности, например в отношении Ирана или Сирии. Аналогично, Европа, столкнувшись с Кремлем, больше нуждается в Америке, чем Америка в Европе. Атлантическое единство составляет основу победы.
Далее, не было бы ни возможным, ни желаемым сразу прекращатьторговлю с Россией или инвестиции в нее. Опыт санкций говорит о том, что они создают колоссальные возможности для коррупции, укрепляют паранойю наказанного режима и делают очень мало или совсем ничего для того, чтобы разрушить его.
Также нужно сосредоточиться на альтернативных маршрутах поставки газа и требовать от России выполнения международных обязательств, которые она взяла на себя. Вступая в международные клубы.
Нельзя изолировать половину Евразии, но, скажем, регуляторные органы мировых финансовых центров должны сейчас пересмотреть свое отношение к российским (а заодно и китайским ) компаниям, которые хотят ими воспользоваться. Ведь свободный рынок нельзя отделить от свободного общества, а индустриализованный мир доказал свою способность действовать сообща в борьбе с отмыванием денег. Он может доказать это вновь в руководстве корпорациями и правах собственности. Это будет означать, например, что каждая компания, которая хочет зарегистрировать свои акции или продать облигации в Лондоне, Нью-Йорке или Франкфурте, должна доказать, что она осуществляет реальный бизнес, а не собирает искусственную ренту, что ее имущество не украдено, собственник известен, а компания действительно находится в частной собственности.
«И не следует брать пряники, которыми размахивает Кремль». Двусторонние договоры не только аморальны, но и безрезультатны. Главной целью теперь должно быть то, чтобы российский неоимпериализм не получил больше ни пяди территории. Угрозы, вмешательства и вредительство, направленные против бывших советских республик, должны встречать твердую последовательную отповедь, а не нерешительностьи двузначность. Когда Россия бомбардирует Грузию, это должно порождать бурю протестов, как если бы она выпустила ракету о Финляндии», Эдвард Лукас, TheEconomist, 2009 год.
Если Западне начнет выигрывать новую холодную войну пока может, то в будущем ему придется намного тяжелее. Сейчас же конфронтация предлагает шанс на новые отношения с РФ, которые основаны на реализме, а не сентиментах, на трезвость мышления, а не принятие желаемого за действительное.