по дороге на антимайдан, зайдя в метром, вижу сцену:
бравый коренастый мужичок с густыми русыми усами и в меховой кепке, стоя у турникета, пропускает одну за другой бабушек с плакатами. прикладывает билет к красному кругу, одна старушка пробегает вперёд. за пять минут прошли все. бабушки бережно, по-утиному, спустились на перрон, собрались в кучку.
– егор алексеевич опаздывает - бойкая в красном пуховике обращается к мужичку.
– и пусть. кто не успел, тот опоздал – звонит телефон – алло... да... мы до чеховской доедем, там выйдем... ты нам человека дай, чтобы показал куда там идти... или схему вышли, да... ага, давай.
– схему нам, схему – красная бабушка озабоченно смотрит на усатого
– будет, алла дмитриевна, схема. не беспокойся. вот вам пока фотоаппарат – протягивает серебряную коробочку.
– о, спасибо... девчонки, фотографируемся на память
оставшуюся часть пути бабушки с удовольствием позируют друг другу, обнажая в улыбке вставные зубы.
мужичок сосредоточено изучает свой мобильный, жуя край уса.
вестибюль чеховской забит людскими телами. случайных нет.
только те, кто решительно намерен сопротивляться майдану и победить мировой империализм.
или стереть планету в труху, это уж как карта ляжет.
у всех георгиевская лента. повязана на кисти, на шапке, на рюкзаке, приколота к груди. от неё рябит.
общее настроение тяжёлое, патриотическое, как в день победы
возле деревенского памятника неизвестному солдату.
у пустых газетных автоматов стоят человек десять, сгрудившись вокруг быстро говорящего священника – чёрный подрясник, поверх него - добротная кожаная куртка с меховым воротником, на голову натянута парчовая скуфья, пунцовые овальные щёки поросли бородой, две юркие бесовские гляделки на месте человеческих глаз. черносотенный поп с большевицкого плаката.
неужели и это вернулось? зачем?
поднимаюсь к кинотеатру имени пушкина и утыкаюсь в толпу молоденьких чеченцев в зелёных куртках, с отцом рамзана кадырова - ахматом кадыровым на флагах. за ними осетины со своими флагами и флаги национально освободительного движения. легко, без обыска, прохожу металлоискатели и людское море поглощает меня.
толпа растянулась по сретенскому бульвару до петровки и далее вниз, вдоль стен высоко-петровского монастыря, до цума.
около двух километров. на здании московской думы установлен экран. показывают ядовитый фильм о бандеровской резне в одессе и донецке.
голос за кадром харкает в уши глаголами
– убили! сожгли! распяли! изнасиловали!
от громкости звенят стёкла в витринах.
вход в музей гулага. напротив него прямые, словно на параде, ряды казаков в форме. улыбаются, светясь. атмосфера
– ну, наконец-то! дождались! уж теперь-то мы заживём!
за немецким домом ещё один экран.
григорий лепс выражает поддержку
– я с вами! я за свободную россию! мы победим!
организации, организации, организации. видел сестёр милосердия, экологов, студентов какого-то казачьего университета, чернобыльцев, евразийцев.
в голове колонны стоял духовой оркестр, весь повязанный георгиевскими лентами. когда он заиграл прощание славянки, толпа двинулась к кремлю.
я забежал вперёд.
напротив большого театра опять панель, опять яд
– жгут! убивают! грабят!
у памятника карлу маркса омон с собаками, цепочка солдат внутренних войск, палатка с жареными сосисками и чаем.
сцена напротив иверской часовни. играет любэ и газманов.
к микрофону выходят вика цыганова и писатель стариков.
- майдан не пройдёт! никогда! одесса в огне! погибло пятьдесят тысяч человек! старики, женщины, дети! гитлеровцы не знают пощады!
первые несколько минут эмоциональный накат был такой силы, что я испугался - сейчас выйдет на сцену шойгу или сам и объявит о начале полноценной войны с америкой на территории украины. толпа поддержит с радостью.
за викой и писателем тянутся поэты, матери убитых бандеровцами русских мальчиков, патриотические рэперы, мотоциклисты, рабочие урала,
– майдану нет! майдан – разруха! предателей вон из страны!
в моем сознании выступающие сливаются в фигуру танцующего джигурды. его не пригласили, его там не было, но это был он. не смешной, пытающийся быть серьёзным и важным. вика цыганова крестится и даёт на камеру слезу, а рядом с ней – оп-оп-оп! джигурда!
писатель стариков проклянёт обаму, а рядом волосатое чудовище с нелепыми перстнями в виде черепа, патетически демонстрирует средний палец небесам - джигурда!
джигурда расправил плечи.