Пока Эрдоган озвучил свою позицию насчет Египта, Египет вместе с другими арабскими странами озвучил свою позицию насчет Эрдогана. Стоит вспомнить, что раньше его в Магрибе разве что только на руках не носили: встречали с митингами, лестными плакатами, называли «человеком слова», «освободителем из страны османских правителей» и даже называли его именем новорожденных. Теперь же неосмотрительные действия Эрдогашеньки в отношении таксимских протестов очернили его образ — теперь его оценивают немногим лучше, чем изгнанных диктаторов.
Мнение арабов насчет РТЭ разделилось так же, как и свергнувшие диктаторов коалиции в Тунисе, Египте и Ливии. Но, с несколькими исламистами подле себя, Тайып все же пока может рассчитывать на теплый прием в этих странах, хотя заголовки местных газет теперь уже вряд ли будут пестрить эпитетами «рок-звезда» и «король арабов» в его адрес.
В Тунисе, колыбели арабской весны, Эрдоган побывал в начале июня, пока полиция поливала и травила газом Таксим. И в этот раз тунисцы, приветствовавшие Тайыпа в 2011, не проявили особого энтузиазма. «Эрдоган не оправдал наших надежд, — говорит тунисец Хайкель Жбели. — После всех его речей о правах человека события на Таксиме показали его истинное лицо. Он лицемер. Он никогда не будет примером для нас».
В Каире, где либералы н есогласны с исламскими политическими инициативами Мурси, активист Халед Давуд считает, что насмешки Эрдогана над секуляристами и применение силы на улицах настроили многих египтян против него, человека, считавшегося на Тахрире-2011 героем, одним из первых сказавших Мубараку, что его время пришло к концу. «Мы больше не видим в нем умеренного исламиста, который хочет развивать существующую модель демократии, — говорит Давуд, который принимал участие в протестах против исламистского контроля со стороны министерства культуры Египта. — Сейчас народ рассматривает Эрдогана как сторонника Братьев-мусульман».
«Есть определенный смысл в том, что у нас похожие попытки противостоять диктатуре во имя религии, в Египте или Тунисе, или прямо сейчас в Турции». Для Хаммы Хаммами из тунисского Народного Фронта «Эрдоган — диктатор», так же как и бежавший из страны Зин эль Абидин бен Али.
Но фанаты РТЭ не отстают. В Бенгази, ливийском оплоте антикаддафистов, где идет борьба между различными группировками, 25-летний студент Мохаммед Али считает, что Эрдоган имеет право остановить протестующих: «Турецкая экономика страдает, протесты отрицательно влияют на туристический бизнес. Если правительство считает это опасностью, оно может это остановить». (А ничего, что РТЭ вообще-то первый начал???)
Тунисей Али эль-Дрисси также считает протестующих «ненормальными», ибо Тайып много сделал для страны, и непонятно, чем недовольны протестующие.
Лина аль Шами, активистка, бежавшая из Дамаска в Стамбул в середине весны, не согласна с тем, как турецкие либералы сравнивают их борьбу с действиями арабов против авторитарных режимов: «Когда я видела, как протестующие веселятся ночью, как полиция поливает демонстрантов водой из водометов, спасая их от летней жары ( :-) ), я не могла не улыбаться. Если бы это был режим Асада, его силы уже убили бы сотни, если не тысячи человек». Она также побаивается, что, если Эрдоган отступит, то сирийские беженцы могут столкнуться с реакцией внутри страны.
И если уж переходить от частного к общему…
Осмысливая события в Египте, мы делаем акцент на исламский фактор и называем происходящее противостоянием исламистов и либералов. Интересно, что и те, и другие, в своих политических чаяниях вдохновлялись примером Турции и правительства Эрдогана. В конце 2011 года турецкий фонд экономических и социальных исследований TESEVпровел опрос среди населения 16 стран Ближнего Востока. 61% респондентов считали, что турецкая модель политического и экономического развития является примером для других стран. 78% опрошенных считали имидж Турции положительным. Соли подсыпал опрос на форуме The Doha debates : в то время как абсолютное большинство арабов считают турецкую модель наилучшей для пост-революционного Магриба, 45% опрошенных побаивались. Что исламисты утвердят турецкую модель для правительства, которое будет действовать с позиций ислама.
Турция, безусловно, близка к арабом по своим традициям, но до определенной меры. Несмотря на мусульманское население, страна вот уже 90 лет является светским государством, демократический парламентаризм которой является результатом постоянного и длительного развития. Исламист не всегда приходили к власти, а те, которые сформировали нынешнее правительство, пришли к власти именно через систему, основанную на западных принципах.
В Египте эта система не функционирует должным образом, и Братья-мусульмане пришли к власти скорее вопреки ей, чем благодаря.
За две недели до переворота в Египте Хассан Нафаа, профессор каирского университета высказал предположение о том, что успех нынешней политики Анкары в Египте зависит от успеха Братьев-мусульман: «Если они (братья-мусульмане) будут способствовать стабильности, то это, возможно, сделает амбиции турецкого руководства более понятными. Но если им это не удастся, то проиграют обе стороны».
