Вот уже почти четыре года, как Северную Африку и Ближний Восток потрясли революции. Население этих стран восстало против правителей и заявило о своих правах. Девяносто лет назад о себе заявила и Турция, а Мустафа Кемаль не просто боролся за права народа, а начал процесс создания условий для их действительной реализации.
10 ноября в 9.05 в Турции звучат сирены — турецкий народ отдает честь величайшему из великих, личности, чье имя ознаменовало новую эпоху, отцу всех турок Будь этот великий человек жив сейчас, каково было бы его мнение о происходящем на Ближнем Востоке и в Турции? Мы представили интервью с Мустафой Кемалем. Говорили о нации, правах человека и силе, которая в нем живет.
Дом Кемаля на берегу Босфора. Гостеприимный хозяин с улыбкой встречает нас на пороге. Снежно белые волосы, между умных карих глаз пролегла задумчивая морщина. Взгляд отца всех турок не потускнел даже спустя столько лет. Мы подымаемся в кабинет на втором этаже, окна которого выходят на пролив. Мягкий солнечный свет льется в комнату, освещая стеллажи с книгами, старинный письменный стол из дуба. Мы присели на диван у окна, рядом нас толике — чай и разнообразные сладости.
— Спасибо за приглашение, господин Кемаль. Всегда мечтала попробовать настоящий лукум!
— (Смеется). Угощайтесь на здоровье! — приятный низкий баритон располагает к непринужденному разговору.
— Из окна Вашего кабинета открывается вид на современную Турцию, основы которой заложили именно Вы почти девяносто лет назад. Сейчас мы наблюдаем, как встрепенулся и поднялся почти весь Ближний Восток и Северная Африка. Можно ли сравнивать процессы в зарождающейся Турецкой республике и нынешних мятежных странах?
— Что действительно есть общего, так это историческая необходимость проведения реформ. Такая потребность назрела в Турции в начале ХХ века, и такая потребность есть сейчас в арабских странах. Кроме того, в обеих случаях присутствует борьба против старого режима.
— В чем же различия?
— Их много на самом деле. Во-первых, надо сказать, что это, конечно же, разные эпохи. Сейчас нету колониализма как такового, сейчас есть довольно развитая система международного права, есть ООН, НАТО и Декларация о правах человека. Суть проблем современных и тех, которые возникали век назад, может быть одна и та же, но механизмы их решения и урегулирования уже другие. Да и сами революции осуществились людьми на улице, начавшись в социальных сетях. А в Турции начала ХХ века, наоборот, ни нация, ни армия не осознавали измены султана. Более того, в силу внедрившихся традиций и религиозных представлений, они обычно оставались верны трону и тому, кто его занимает. Это вопрос восточной политической культуры. Хоть национальное движение в Анатолии тогда уже набирало обороты, большинство людей были еще не в состоянии постигнуть идею построения нового государства без султана. И горе было тому, кто верил в такую возможность. Ведь ни о каких политических правах речи тогда не было. Сейчас же мы видим, как народы свергают правителей, одного за другим.
— Но ведь власть масс недолговечна, а смена лидера еще не означает смену системы.
— Это так (солнечные лучи сверкнули на благородной седине). Но мне кажется, это протест не столько против личностей, сколько против того, что они символизируют. Мы строили республику, где господствует нация, а носителем суверенитета есть Национальное Собрание. Султанат как таковой символизировал собой самодержавство, неспособность защитить страну и народ от посягательств других стран. Турция могла выжить только как сильное национальное государство. То есть речь шла о смене порядка, смене системы, если хотите, смена мышления произошла вследствие этих трансформаций. Так и сейчас арабские народы перешли Рубикон и, выражаясь современными терминами, изъявили требование о модернизации. То есть смена мышления происходит уже сейчас.
— Многие говорят о происходящем как о реализации плана Соединенных Штатов о реконструкции Большого Ближнего Востока.
— Вы знаете, это палка о двух концах. И я опять же не могу не проводить параллели с Турцией. Из того положения, в котором Турция оказалась после первой мировой войны, существовало три выхода. Точнее сказать, выдвигалось три варианта — сохранить целостность империи, добиваться покровительства Англии или протектората Североамериканских соединенных штатов. Принять протекторат иностранной державы — это значит признать себя лишенным всех человеческих достоинств, признать свою несостоятельность. В этой обстановке единственно правильным решением было строить новое государство, пользующегося независимостью вне всяких оговорок и ограничений, ибо нация лишенная независимости, каковы бы ни были ее богатства и благополучие, не заслуживает в глазах цивилизованного человечества лучшего отношения, чем добровольный прислужник.
Но мало на свете абсолютных истин. В эпоху, как говорят сейчас, глобализации, развитые страны тем более не могут позволить себе игнорировать разруху, нищету и нестабильность в ряде государств региона, который является значимым в мировом масштабе. Потому государства должны создавать противовесы, сдерживать и поддерживать друг друга. Упомянутый Вами так называемый план есть вещь неприемлемая и унизительная. В этом я согласен с нашим нынешним президентом. Но он также прав и в том, что давление извне не ослабнет, пока страны сами не проведут реальные реформы. Митинги и прочие манифестации, неважно кем они спровоцированы, не могут никогда сами по себе осуществлять великие задачи. Они производят спасительный эффект только тогда, когда они опираются на силу, исходящую непосредственно из души нации…
По Босфору прошел корабль. На флагштоке красуется звезда и полумесяц на гордо-красном фоне.
— К мятежам и революциям привел в конце концов низкий уровень жизни населения и, в то же время, никто не говорит о борьбе за права человека как таковые.
— Да потому что она, эта борьба, никогда не есть целью в себе. Вспомним Вацлава Клауса, который сказал что наилучшая социальная политика – это эффективная экономическая политика (Мустафа агья встал с кресла и подошел к окну). Революции по сути делаются народными массами, голодными, голыми и босыми, которые нуждаются в отдыхе и властно требуют материального улучшения, просвещения, культуры, и уж потом предоставления политических прав. Потому борьба за права человека есть на самом деле борьба за то, без чего человек, в общем-то, не может жить достойно. Да и не за права собственно борьба, а за создание условий для их действительной реализации. Ведь реальность зачастую не совсем соответствует тому, что записано в Декларации о правах человека или Статуте ООН, а иногда и совсем не соответствует. В современном мире уже не стоит речь о единственно правильной универсальности прав человека, ведь уже утвердилась концепция об их национально-культурной специфике. Наглядный пример — положение женщин. В 20-х годах ХХ века не существовало документов, которые декларировали бы равенство полов. Мы не стали за него бороться, мы просто создали нужные условия. Тридцать лет спустя в Статуте Наций записали, что мужчина и женщина равны, но только сейчас, скажем, в Саудовской Аравии король даровал женщинам право голоса. Мне кажется, когда борьбу за какие-либо права человека объявляют целью как таковой, это подмена понятий и признак того, что эта самая борьба становится рычагом управления и манипулирования людьми.
— То есть права человека не есть пустой звук только в сильном развитом государстве.
— Я убежден, что даже политические права человека есть неотъемлемые, а потому права сами по себе есть первичны. Но единственно правильным вторичным явлением есть государство, в котором человек не задумывается о своих правах именно потому, что для него созданы условия для их осуществления. Мы живем в эпоху, когда нации уже сформировали государства, когда личность обладает национальным самосознанием и самоидентификацией, а потому в силах понять, принять и реализовать ту модель взаимосвязи со своей страной, когда обязанность последней – заботиться о своих гражданах, а обязанность каждого из них, в то же время, — защищать свою страну. Может случиться, что на независимость государства будут посягать другие державы, а нация впадет в крайний недостаток, полную нужду. Но даже при таких условиях и при таких обстоятельствах, обязанность гражданина — защищать родину. Силы, которые для этого нужны, имеются в каждом из нас, они в той благородной крови, которая течет в наших жилах.
Над Стамбулом гордо возвышаются минареты, Голубая мечеть на фоне вечернего неба действительно выгладит чарующе.
— Спасибо за угощение, господин Кемаль, teşekkür ederim.
— Не могу отпустить Вас, не показав Вам свою библиотеку… Пойдемте, я проведу для Вас экскурсию и расскажу одну интересную историю из тех далеких времен…
